Яков Петрович Полонский



              На Черном море


                   Отрадней сна, товарищ мой,
                   Мне побеседовать с тобой:
                   Сердитый вал к нам в люки бьет;
                   Фонарь скрипит над головой;
                   И тяжко стонет пароход,
                   Как умирающий больной.

                   Ты так же ранен, как и я...
                   Но эти раны жгут меня
                   И в то же время холодят:
                   Не спас меня хирурга нож,
                   Но ты меня моложе, брат,
                   И ты меня переживешь.

                   Едва ли, впрочем, этот Крым,
                   И этот гул, и этот дым,
                   И эти кучи смрадных тел
                   Забудешь ты когда-нибудь,
                   Куда бы ты ни полетел
                   Душой и телом отдохнуть.

                   На лоне мира и любви.
                   Ты вспомнишь — ужас! — ты в крови
                   Топтал товарищей своих,
                   Ты слышал их предсмертный хрип,
                   Ты, раненый, близ ран моих
                   Лежал, страдал и — не погиб.

                   Какой ценой, ты вспомнишь, брат,
                   Купили мы развалин ряд!
                   Для человеческих ушей
                   Гром неестественный гремел,
                   Когда мы лезли из траншей
                   На вал, скользя по грудам тел.

                   Но грянул взрыв — последний взрыв...
                   И я без чувств упал в обрыв.
                   Когда ж очнулся... Боже мой!
                   Какая тишь была вокруг!
                   И страшен город был немой,
                   И страшно нем был мой испуг.

                   Стена была обагрена...
                   Дым застилал, как пелена.
                   Небесный свод — и от земли
                   Тяжелый поднимался пар...
                   Вдали пылали корабли,
                   И отражал залив пожар.

                   Ликуйте, гордые умы!
                   Могилу храбрых взяли мы...
                   Коварной славы сладкий дым,
                   Ты горек нам, ты дорог нам!
                   Но — фимиам необходим
                   Кумиру и его жрецам.

                   Когда ты снова посетишь
                   Наш императорский Париж,
                   Смутит тебя победный крик,
                   Как пляска после похорон,
                   Как сумасшедшего язык,
                   Как смех, в котором слышен стон.

                   Пускай наш новый полубог
                   Вкушает славу!.. Я б не мог...
                   Я для иного был рожден,
                   Иные цели смел таить,
                   И был, как бурей, увлечен
                   Туда, где я не мог любить...

                   И где, казалось бы, не след
                   Мне умереть в чаду побед...
                   Но — умираю... Все, что я
                   Любил когда-то, в эту ночь
                   Как будто около меня
                   Стоит и не отходит прочь.

                   Я вижу — вот моя семья...
                   Вот мать... вот нежная моя
                   Подруга... дети... Боже мой!
                   А это кто?!. Иль это бред?..
                   Какой-то призрак роковой —
                   В блестящей мантии скелет...

                   Ужели смерть?.. Зачем она,
                   Грозя, кричит: "Пылай, война!
                   Враждуйте, племена всех стран!
                   Вот вам республика и трон,
                   И христианство, и Коран,
                   Мадзини, и Наполеон!"

                   Скажи, что значу я пред ней
                   Со всею гордостью моей?..
                   Ее десница мне на грудь
                   Легла — и я, как тряпка, смят!
                   Освободи, брат! дай вздохнуть!..
                   Ага! да ты уж умер, брат!
  
                   Июля 20 дня, 1855

                   ____________________________________



                   К списку авторов     В кают-компанию