Шарль Бодлер Путешествие I Мир прежде был велик — как эта жажда знанья, Когда так молода еще была мечта. Он был необозрим в надеждах ожиданья! И в памяти моей — какая нищета! Мы сели на корабль озлобленной гурьбою, И с горечью страстей, и с пламенем в мозгах, Наш взор приворожен к размерному прибою, Бессмертные — плывем. И тесно в берегах. Одни довольны плыть и с родиной расстаться, Стряхнуть позор обид, проклятье очага. Другой от женских глаз не в силах оторваться, Дурман преодолеть коварного врага. Цирцеи их в скотов едва не обратили; Им нужен холод льда, и ливни всех небес, И южные лучи их жгли б и золотили, Чтоб поцелуев след хоть медленно исчез. Но истинный пловец без цели в даль стремится. Беспечен, как шаров воздушных перелет. И никогда судьбе его не измениться, И вечно он твердит — вперед! всегда вперед! Желания его бесформенны, как тучи. И всё мечтает он, как мальчик о боях, О новых чудесах, безвестных и могучих, И смертному уму — неведомых краях! II Увы, повсюду круг! Во всех передвиженьях Мы кружим, как слепцы. Ребяческой юлой Нас Любопытства Зуд вращает в снах и бденьях, И в звездных небесах маячит кто-то злой. Как странен наш удел: переменяя место, Неуловима цель — и всюду заблестит! Напрасно человек, в надеждах, как невеста, Чтоб обрести покой — неудержимо мчит! Душа! — ты смелый бриг, в Икарию ушедший: На палубе стоим, в туманы взор вперив. Вдруг с мачты долетит нам голос сумасшедший — "И слава... и любовь"!.. Проклятье! — это риф. В новооткрытый рай земного наслажденья Его преобразил ликующий матрос. Потухли на заре прикрасы наважденья И Эльдорадо нет... И мчимся на утес. Ты грезой обольстил несбыточных Америк... Но надо ли тебя, пьянчуга, заковать, И бросить в океан за ложь твоих истерик, Чтоб восхищенный бред — не обманул опять? Так, о пирах царей мечтая беспрестанно, Ногами месит грязь измученный бедняк; И капуанский пир он видит взглядом пьяным Там, где нагар свечи коптит пустой чердак. III Чудные моряки! как много гордых знаний В бездонности морской глубоких ваших глаз. Откройте нам ларцы своих воспоминаний, Сокровища из звезд, горящих, как алмаз. Мы странствовать хотим в одном воображеньи! Как полотно — тоской напряжены умы. Пусть страны промелькнут — хотя бы в отраженьи, Развеселит рассказ невольников тюрьмы. Что увидали вы? IV "Нездешние созвездья, Тревоги на морях, и красные пески. Но, как в родной земле, неясное возмездье Преследовало нас дыханием тоски. Торжественны лучи над водами Бенгала. Торжественны лучи — и в славе города. И опалили нас, и сердце запылало, И в небе затонуть хотелось навсегда. И никогда земля узорчатою сказкой, Сокровища раджей, и башни городов, Сердца не обожгли такой глубокой лаской, Как смутные зубцы случайных облаков. Желанье! — ты растешь, таинственное семя, И каждый сладкий миг поит водой живой. Чем дальше в глубину корней кустится племя, Тем выше к небесам зеленой головой. Всегда ли, дивный ствол, расти тебе? Высоко, Прямей, чем кипарис? Однако, и для вас, Для любопытных глаз — мы с запада, востока, Дневник приберегли и припасли рассказ. Над брошенными ниц — кумир слонообразный. Престолы в письменах брилльянтовых лучей. Испещрены резьбой дворцы разнообразно — Недостижимый сон для здешних богачей. Блистания одежд — глазам обвороженье. Окрашенных зубов смеется черный ряд, И укротитель змей в своем изнеможеньи". V Что дальше? что еще? - опять проговорят... VI "Младенческий вопрос! Всемирного обзора Хотите знать итог — возможно ли забыть, Как надоела нам, в извилинах узора, Бессмертного греха мелькающая нить: Тщеславная раба тупого властелина — Влюбленная в себя без смеха и стыда. Своею же рабой окованный мужчина И волк, и нечистот зловонная вода. Злорадствует палач. Страданье плачет кровью. Бесстыдные пиры с приправой свежих ран. Народы под хлыстом с бессмысленной любовью; Господством пресыщен — безумствует тиран. Религий целый ряд. На небе ищут счастья Однообразьем слов обетованных книг. Святой бичует плоть; но то же сладострастье Под пряжей власяниц и ржавчиной вериг. Рассудком возгордясь, как прежде опьяненный, Проговорится вдруг болтливый человек, Вдруг закричит Творцу в горячке исступленной: "Подобие мое! — будь проклято вовек!" Да тот, кто поумней, бежит людского стада И в сумасшедший мир пускается храбрец, Где опиум — его отрава и отрада! Наш перечень теперь подробен, наконец?" VII Из долгого пути выносишь горечь знанья! Сегодня и вчера, и завтра — те же сны. Однообразен свет. Ручьи существованья В песчаных берегах ленивы и грустны. Остаться? Уходить? Останься, если можешь. А надо — уходи. И вот — один притих: Он знает — суетой печали перемножишь, Тоску... Но обуял другого странный стих, Неистовый пророк — он не угомонится... А Время по пятам — и мчится Вечный Жид. Иной в родной дыре сумеет насладиться, Ужасного врага, играя, победит. Но мы разъединим тенета Великана, Опять умчимся в путь, как мчалися в Китай, Когда нас схватит Смерть веревкою аркана И горло защемит, как будто невзначай. Кромешные моря — и плещутся туманно. Мы весело плывем, как путник молодой, Прислушайтесь — поют пленительно, печально, Незримо голоса: "Голодною душой Скорей, скорей сюда! Здесь лотос благовонный, Здесь сердце утолят волшебные плоды; Стоят, напоены прохладой полусонной, В полуденной красе заветные сады". По звуку голосов мы узнаем виденье. Мерещатся друзья, зовут наперерыв. "Ты на моих руках найдешь успокоенье!" — Из позабытых уст доносится призыв. VIII Смерть, старый капитан! нам всё кругом постыло! Поднимем якорь, Смерть, в доверьи к парусам! Печален небосклон и море как чернила, Полны лучей сердца, ты знаешь это сам! Чтоб силы возбудить, пролей хоть каплю яда! Огонь сжигает мозг, и лучше потонуть. Пусть бездна эта рай или пучины ада? Желанная страна и новый, новый путь! Перевод Василия Комаровского (1881–1914) _______________________________________________ К списку авторов В кают-компанию