Владимир Григорьевич Бенедиктов



              Остров


                   Плывут мореходцы — и вдруг озадачен
                   Их взор выступающим краем земли; 
                   Подъехали: остров! — Но он не означен
                   На карте; они этот остров нашли, 
                   Открыли; — и в их он владенье по праву
                   Поступит, усилит страны их державу. 

                   Пристали: там бездна природы красот, 
                   Еще не страдавших от силы воинской, — 
                   Жемчужные горы! Лесами встает
                   Из гротов коралловых мох исполинской. 
                   Какие растенья! Какие цветы! 
                   Таких еще, смертный, не видывал ты. 

                   Там почва долин и цветных междугорий
                   Вся сшита из жизни, отжившей едва, — 
                   Из раковин чудных, из масс инфузорий; 
                   Вглядишься в пылинку: пылинка жива; 
                   К цветку ль — великану прохожий нагнулся: 
                   Крылатый цветок мотыльком встрепенулся, 

                   Иль резвою птичкой, и птичка летит
                   И звонко несется к небесным преддверьям, 
                   И луч всепалящего солнца скользит
                   По радужным крыльям, по огненным перьям; 
                   Пришлец вдруг испуган извитой змеей: 
                   То стебель ползучий блеснул чешуей. 

                   И видно, как всходит, — и слышно, как дышит
                   Там каждая травка и каждый лесок; 
                   Там дерево жизни ветвями колышет, 
                   И каплет из трещин живительный сок, 
                   И брызжет, — и тут же другое с ним рядом: 
                   То дерево жизни с убийственным ядом. 

                   И рад мореходец. "Хвала мне и честь! — 
                   Он мыслит. — Вот новость для нашего века — 
                   Земля неизвестная! Все на ней есть
                   И — слава Всевышнему! — нет человека! 
                   Еще здесь дороги себе на просек
                   Мой ближний" — так мыслит и рад человек. 

                   "А если там дальше и водятся люди
                   На острове этом прижмем дикарей! 
                   Заспорят: железо направим им в груди
                   И сдвинем их глубже — в берлоги зверей, 
                   И выстрелы будут на вопль их ответом; 
                   Причем озарим их евангельским светом. 

                   Встречая здесь новые тени и свет, 
                   Потом пусть картины здесь пишет художник
                   Трудится ученный, и тощий поэт, 
                   Беснуясь, восходит на шаткий треножник! 
                   Нам надобно дело: все прочее — блажь. 
                   Нам надо, во-первых, чтоб остров был наш. 

                   Мы срежем мохнатые леса опушки; 
                   Здесь будет дорога; тут станет наш флот, 
                   Там выстроим крепость и выставим пушки, — 
                   И если отсюда сосед подойдет, 
                   Как силы его ни явились бы крепки, 
                   От вражьей армады останутся щепки.

                   Какую торговлю мы здесь заведем! 
                   Давай потом ездить и в даль и к соседям! 
                   Каких им диковин с собой навезем! 
                   С каким небывалом товарцем подъедем! 
                   Вот новая пряность Европе на пир! 
                   Вот новые яды! Пусть кушает мир!"

                   Земля под ногами гостей шевелится, 
                   Кряхтит или охает: тягостен ей
                   Под новым животным пришедшим селиться
                   Средь выросших дико на персях у ней
                   Животно-кристалов, животно-растений, 
                   Полуминералов, полупрозябений. 

                   А гости мечтают: "Хозяева мы. 
                   Без нас — тут дремала пустая природа, 
                   И солнце без нас не умолило б тьмы, 
                   Без пошлин сияя, блестя без дохода, 
                   В бесплодном венце неразумных лучей. 
                   Что солнце, где нет человека очей?"

                   Но прежде чем здесь пришлецы утвердились, 
                   Другого народа плывут корабли. 
                   Прибывшие в право владений вступились. 
                   У первых с последними споры пошли
                   "Сей берег впервые не нам ли встречен?" — 
                   "Конечно, — да нами он прежде замечен". 

                   И вот — забелели еще паруса, 
                   И нации новой явились пришельцы: 
                   "Постойте! — приезжих гудят голоса, — 
                   По праву природы не мы ль здесь владельцы? 
                   В соседстве тут наша земля — материк. 
                   Оторванный лоскут ее здесь возник". 

                   В три царства пошли донесенья, как надо, 
                   Об острове чудном; проснулись дворы; 
                   Толкуют о найденном вновь Эльдорадо, 
                   Где золото прыщет из каждой горы; 
                   Волной красноречья хлестнули палаты, 
                   И тонкие скачут на съезд дипломаты. 

                   Съезжаются: сколько ума в головах! 
                   Какая премудрость у них в договорах! 
                   А там между тем в их родимых землях
                   Готовятся флоты и пушки, и порох — 
                   На случай. Все было средь тех уже дней, 
                   Где эта премудрость казалась верней. 

                   Лишь древность седая, пленяясь витийством
                   Речей плутоватых, им верить могла; 
                   А впрочем, и древле все тем же убийством, 
                   Войной нареченным, решались дела, 
                   И место давали губительным сценам
                   Афины со Спартой и Рим с Карфагеном. 

                   И вот за пленительный остров борьба
                   Как раз бы кровавым котлом закипела, 
                   Но страшное зло отвратила судьба, 
                   И лютая вспыхнуть война не успела: 
                   Тот остров плавучий под бурный разгул, 
                   Однажды средь яростных волн потонул, 

                   Иль, сорван могучим крылом урагана
                   С подводной, его подпиравшей, скалы, 
                   Умчался в безвестную даль океана
                   И скрылся навеки за тучами мглы; 
                   А там еще длились и толки и споры, 
                   Готовились пушки, и шли договоры. 

                   ___________________________________________



                   К списку авторов     В кают-компанию